Латающий дыры Роскосмос пытается шантажировать Запад
В свете закрытия в конце 20-х годов Международной космической станции Роскосмос отчаянно пытается сохранить международный статус страны в космосе. При этом старые технологии себя изживают, выполнение новых программ постоянно откладывается, а структура расходов на космос вообще скоро станет закрытой. Роскосмос не приносит денег, поэтому ключевые проекты зависят от политической воли Кремля и милитаризации отрасли.
Об этом пишет The Insider.
Коротко основные итоги года для Роскосмоса можно описать так. Во-первых, планы освоения Россией космоса теперь гораздо больше закрыты от посторонних глаз.
Во-вторых, чиновники наконец запоздало признали критическое значение санкций на фоне очевидного отставания ключевых проектов от плана, а также переосмысления пилотируемой программы и программы ГЛОНАСС.
В-третьих, были сделаны новые попытки превращения частной космонавтики из ее имитации в жизнеспособный сектор, при неприкосновенности базовых основ и самой космонавтики, и отношений власти с бизнесом.
В-четвертых, Россия ужесточила торг с Соединенными Штатами и другими партнерами по МКС относительно будущего сотрудничества в ожидании закрытия станции. Главное здесь — анонсированный проект собственной космической станции.
Можно добавить, что Россия своим уничтожением во время учений старого советского спутника «Целина-Д» также укрепила свои позиции в сфере космической безопасности. Кремль пытается склонить США к новым ограничениям военной космической программы и программы противоракетной обороны, но Роскосмос к этому отношения фактически не имеет.
В 2020 году подошла к концу базовая государственная программа «Космическая деятельность России» на 2013–2020 гг. общим объемом 1,8 трлн рублей, а также одна из ее частей, федеральная целевая программа по развитию ГЛОНАСС на 280 млрд рублей.
Бурная межведомственная дискуссия о планах российской космонавтики до 2030 года завершилась тем, что старая госпрограмма в 2021 году была продлена еще на десятилетие, но объем ее нового финансирования до сих пор не опубликован. При этом все составляющие ее федеральные целевые программы (космическая программа, ГЛОНАСС и программа развития космодромов) по мере завершения каждой из них перестанут из этой госпрограммы выделяться.
Проще говоря, если нынешний подход не изменится, после 2025 года информация о структуре расходов на космос станет закрытой. Например, известен только десятилетний объем запланированных расходов на систему ГЛОНАСС — 484 млрд рублей. Вся госпрограмма вряд ли может стоить меньше 3–3,5 трлн рублей, но точных цифр у нас так и нет.
Финансовые показатели самой государственной корпорации Роскосмос далеки от первоначальных планов. По плану по итогам 2019 года выручка должна была составить 444–445 млрд рублей, а чистая прибыль — достичь 10–12,5 млрд рублей, но корпорация к этим показателям даже не приблизилась.
Финансовых данных за 2021 год еще нет, но известно количество запусков — 25. Это позволяет предполагать, что выручка Роскосмоса осталась ниже 400 млрд рублей, а чистая прибыль если и будет, то вряд ли превысит показатели прошлых лет. И власти, и сам Роскосмос вновь заговорили о привлечении капиталов в российскую космонавтику. Здесь интересно и получение государственной корпорацией национального кредитного рейтинга, и строительство компанией «Газпром Космические Системы» сборочного производства спутников в Подмосковье, и внезапно проснувшийся в конце этого года интерес компаний АФК Система, Мегафон и Ростелеком к космонавтике.
Взятый курс означает, что Роскосмос сосредоточен на выполнении «домашней работы» и продолжит развиваться по консервативному сценарию, не обещая никаких прорывов.
Какими же технологиями и промышленной базой сегодня обладает Россия? Например, семейство ракет-носителей «Ангара» создается с середины 1990-х гг. и до сих пор находится на этапе летных испытаний (в ходе последнего пуска 27 декабря произошел отказ нового разгонного блока «Персей»). При этом выбора у России нет и в ближайшие 20 лет не будет, поскольку все семейство завязано на двигатель РД-191 (производный от советского РД-170). То же самое можно сказать и про ракету-носитель среднего класса «Союз-5» с двигателем РД-171МВ (также производный от РД-170). Других, более совершенных двигателей у России тоже нет и не будет в обозримой перспективе.
Аналогичная ситуация и с другими долгостроями — пилотируемым кораблем «Орел» и научно-энергетическим модулем (НЭМ) для орбитальной станции. Новый корабль создается с конца 2000-х гг., а работы по созданию замены старым кораблям «Союз» начаты еще раньше. Ничего другого, кроме «Орла», Роскосмос точно не сможет создать даже при самом оптимистичном раскладе.
Что касается модуля, то сначала он предполагался для российского сегмента МКС, но многолетние задержки с его созданием делают это уже нецелесообразным, поскольку он будет готов разве что к закрытию станции в 2028–2030 годах. И все же других вариантов у России тоже нет — НЭМ либо будет построен, либо страна вообще не будет производить крупные орбитальные модули. Запущенный с приключениями в 2021 г. к МКС российский модуль «Наука» стал последним полноценным модулем, созданным из советского материального задела и НЭМ — единственный шанс России остаться в числе игроков на поле орбитальных станций.
Вообще, многие действия Роскосмоса, а также риторика его руководства в уходящем году были направлены на сохранение космического партнерства с США и Западом после завершения работы МКС. Это остается символическим столпом высокого статуса России в современном мире, вопреки особенностям ее политической системы, специфическим отношениям с соседями и сравнительной экономической слабости. Даже нынешняя конфронтация с Западом в условиях сохранения космического сотрудничества не позволяет окончательно сжечь все мосты и поддерживает высокую степень взаимозависимости сторон.
По большому счету, Москва заинтересована в том, чтобы после МКС принять участие в проекте американской пилотируемой станции Gateway на орбите Луны. И даже анонс российской орбитальной станции нацелен именно на это. Изначально в федеральной космической программе рассматривалась возможность сохранения новых модулей российского сегмента МКС как отдельной станции после затопления самой МКС. Однако без НЭМ это сделать технически невозможно, а уверенности, что этот модуль будет готов к моменту прекращения работы МКС, нет.
Кроме того, если вероятность небольшой российской орбитальной станции еще можно допустить хотя бы в теории, то вероятность самостоятельной российской пилотируемой лунной программы предположить уже точно нельзя. У России нет ни соответствующих технологий, ни специалистов, ни промышленной базы, ни финансовых ресурсов, чтобы такой проект осуществить. Поэтому ради сохранения своего высокого внешнеполитического статуса через новые космические договоренности с США Россия торгуется жестко и не пренебрегает даже шантажом.