Держатели миллиардных долгов контролируют будущее технологической отрасли

Невозможно понять будущее технологий, не понимая будущего своих спонсоров. И за последние три десятилетия оно резко изменилось. Сначала это были военные. Затем венчурные капиталисты. Сегодня начинается другая глава: фонды, связанные с правительством и тратящие миллиарды, являются новым двигателем прогресса в мире технологий. Об этом пишет The Guardian.

Бесспорным лидером стал японский SoftBank, среди его главных инвестиций - Uber, WeWork, Alibaba и Nvidia. Модель SoftBank проста: создавать стабильные, генерирующие денежные средства предприятия, такие как операторы мобильной сети; использовать их в качестве залога для привлечения большего объема финансов. По итогам прошлогодней инвесторской презентации "процентный долг" SoftBank составил 125 млрд долларов.

Учитывая низкие процентные ставки (и затраты по займам), SoftBank использовал финансовый кризис в своих интересах. Он заполучил Apple, Qualcomm и государственные инвестиционные фонды, чтобы внести свой вклад в собственный Vision Fund. На сегодняшний день его стоимость оценивается в 98 млрд долларов. Саудовская Аравия выделила 45 млрд долларов, Абу-Даби - 15 млрд долларов. Бахрейн рассматривает возможность инвестирования.

Основатель и главный исполнительный директор SoftBank Масаеси Сон в октябре сообщил Nikkei, что Vision Funds будут запускаться каждые два-три года. SoftBank хочет инвестировать в AI-1000 и робототехнические компании в следующем десятилетии 100 триллионов долларов. Кто обеспечит эти деньги? Например, Саудовская Аравия хочет использовать первоначальное публичное предложение нефтяного гиганта Aramco - стоимостью 2 триллиона долларов - для расширения своего государственного инвестиционного фонда.

Тем не менее, есть много недоразумений в происходящем. У крупнейшего государственного инвестиционного фонда – Норвегии – довольно неплохие механизмы управления финансовыми вливаниями. Он часто отходит от проблемных отраслей и отдает предпочтение публичным компаниям, делая ставку только на государственные средства.

Не все суверенные фонды действуют таким образом. Некоторые из них - государственные хедж-фонды. Как и SoftBank, они берут небольшие кредиты, рефинансируют существующий долг, направляя оставшиеся средства в такие области, как технологии. Например, фонды Малайзии, Бахрейна и Абу-Даби используют долг в качестве механизма для последующих инвестиций. Саудовская Аравия заявила, что займется расширением своего фонда. Таким образом, SoftBank и его партнеры используют долг, чтобы стать лидерами цифровой трансформации мировой экономики и контролировать свои ключевые параметры: инфраструктуру, данные и искусственный интеллект.

Это создает множество странностей. Рассмотрим Airbnb. Среди его инвесторов - CIC и Temasek (суверенные фонды Китая и Сингапура соответственно). Airbnb часто обвиняют в сокращении количества долгосрочного арендного жилья в популярных туристических местах, в том числе Амстердаме или Барселоне. Так, это стимулирует аренду, но на что идут полученные средства? На модные яхты руководителей инвестиционных и технологических компаний. Но через суверенные фонды Airbnb также заполняет казну некоторых правительств.

Некоторые страны следуют такой тенденции и создают государственные хедж-фонды под более ярким названием. Долгосрочные последствия этой модели не понятны, поскольку это может побудить правительства отказаться от какой-либо активной технической и промышленной деятельности. Некоторые компании могут оказаться в той же стране, что и фонд, но это было бы совпадением: важны потенциальные доходы, а не география.

Рассмотрим Норвегию. Королевство только выиграло от недавнего бума в технологиях, потому что фонду принадлежит много компаний Силиконовой долины. Это позитивно повлияло на социальные расходы Норвегии, поскольку выручка фондов перекрыла дефицит бюджета. Однако есть и негативная сторона – Норвегия зависит от своих услуг. У нее очень мало отечественных технологий, чтобы удовлетворить свои потребности в облачных вычислениях или ИИ.

Суть этой зависимости становится ясной, если принять во внимание, что некоторые страны никогда не откажутся от активной национальной технологической политики. Вместо этого они будут продолжать развивать собственные компании. Китай, выделив 150 млрд долларов на развитие ИИ, хочет установить жесткий контроль над своими сетями и данными; он не тратит эти деньги на то, чтобы его технологические предприятия купили Бахрейн или Абу-Даби.

Подобный процесс набирает обороты и в США. После пересмотра плана национализации сети 5G, США теперь могут запретить крупнейшую техническую сделку в истории на основе национальной безопасности, например, слияние Qualcomm с Broadcom. Учитывая позицию Трампа, трудно представить, что Вашингтон иного мнения, поскольку государственные инвестиционные фонды приобретают американские технологические компании.

Расширение этих фондов вряд ли станет "противоядием" широкомасштабному экономическому национализму. Если некоторые правительства вливают миллионы средств в технические компании других стран, они, вполне логично, будут требовать устранения барьеров для инвестиций.

Исходя из сложившейся ситуации, европейцы значительно отстают. С Китаем и Америкой, поддерживающими собственные технологические отрасли, Европа потеряла свои самые ценные активы. Крупные робототехнические фирмы в Германии и Италии были проданы Китаю. В Великобритании SoftBank приобрел ARM и инвестировал в Improbable; DeepMind был продан Alphabet. Теперь компания, связанная с SoftBank, может участвовать в торгах на предстоящем 5G-аукционе Великобритании.

Не имея ни протекционистских импульсов Китая или Америки, ни финансовой хитрости стран Персидского залива, Европа многое потеряет. Это может превзойти продажи автомобилей и очков; реализация смарт-автомобилей и смарт-очков станет новой тенденцией.